Иван крылов

Увековечение имени

В г. Санкт-Петербурге есть переулок Крылова
В г. Всеволожск. Мельничный ручей есть Улица Крылова
В г. Липецке есть улица Крылова
В г. Нижнем Новгороде есть улица Крылова
В г. Твери есть улица Крылова и памятник И. А. Крылову, стоящий в сквере его имени
В г. Бобруйске есть улица Крылова
В г. Ишимбае есть улица Крылова
В г. Йошкар-Оле есть улица Крылова
В г. Харькове (Украина) есть улица Крылова
В г. Саранске есть улица Крылова
В г. Сургуте (ХМАО-Югра) есть улица Крылова
В г. Караганде есть улица Крылова
В г. Гукове есть улица Крылова
В г. Усть-Каменогорске есть улица Крылова
В г. Казани есть улица Крылова
В г. Владивостоке есть улица Крылова
В г. Красноярске есть улица Крылова
В г. Томске есть улица Крылова
В г. Качканаре есть улица Крылова
В г. Новосибирске есть улица Крылова
В г. Челябинске есть улица Крылова
В г. Омске есть Детская библиотека имени И. А. Крылова
В г. Перми есть улица Крылова
В г. Екатеринбурге есть улица Крылова

Дерево

0 Увидя, что топор Крестьянин нёс, «Голубчик, — Деревцо сказало молодое, — Пожалуй, выруби вокруг меня ты лес, Я не могу расти в покое: Ни солнца мне не виден свет, Ни для корней моих простору нет, Ни ветеркам вокруг меня свободы, Такие надо мной он сплесть изволил своды! Когда б не от него расти помеха мне, Я в год бы сделалось красою сей стране, И тенью бы моей покрылась вся долина; А ныне тонко я, почти как хворостина». Взялся Крестьянин за топор, И Дереву, как другу, Он оказал услугу: Вкруг Деревца большой очистился простор; Но торжество его недолго было! То солнцем Дерево печёт, То градом, то дождём сечёт, И ветром, наконец, то Деревцо сломило. «Безумное! — ему сказала тут Змея, — Не от тебя ль беда твоя? Когда б, укрытое в лесу, ты возрастало, Тебе б вредить ни зной, ни ветры не могли, Тебя бы старые деревья берегли; А если б некогда деревьев тех не стало, И время их бы отошло, Тогда в свою чреду ты столько б возросло, Усилилось и укрепилось, Что нынешней беды с тобой бы не случилось, И бурю, может быть, ты б выдержать могло!» 1814

Библиография

Первые монографии о Крылове написаны его приятелями — M. E. Лобановым («Жизнь и сочинения Ивана Андреевича Крылова») и П. А. Плетнёвым (при полном собрании сочинений Ивана Крылова, изд. Ю. Юнгмейстером и Э. Веймаром в 1847 г.); биография Плетнёва много раз перепечатывалась как при собрании сочинений Крылова, так и при его баснях.

Заметки, материалы и статьи о нём появлялись как в исторических, так и в общих журналах (список их см. у Межова, «История русской и всеобщей слов.», СПб., 1872, а также у Кеневича и Л. Майкова).

В год столетнего юбилея со дня рождения Крылова вышли «Библиограф. и истор. примечания к басням Крылова», В. Ф. Кеневича, и II т. «Истории русской словесности» А. Д. Галахова, где Крылову и его басням посвящено небольшое, но ценное исследование.

Серьёзная и добросовестная, но далеко не полная работа Кеневича (2-е изд., без дополнен. и даже с сокращениями, 1878 г.) вошла как часть в VI т. «Сборника русского языка и словесности Академии Наук» (1869), все статьи которого посвящены Крылову; тогда же появилось несколько монографий в журналах.

Ценный материал представляет статья Л. Н. Майкова: «Первые шаги И. А. Крылова на литературном поприще» («Русский вестник» 1889 г.; перепечатано в «Историко-литературных очерках», СПб. 1895).
А. Лященко, в «Историческом вестнике» (1894 г. № 11);
А. Кирпячникова в «Почине»,
В. Перетца в «Ежегодн. Имп. Театров на 1895 г.»
ряд статей о Крылове в «Журнале Мин. Нар. Просв.» 1895 г. Амона, Драганова и Нечаева (последняя вызвала брошюру А. Лященко).

Первая научная работа о Крылове вышла под редакцией Каллаша (СПб., 1903—1905).

С. Бабинцев. Мировая известность Крылова (И. А. Крылов. Исследования и материалы. Москва, ОГИЗ, 1947, 296 стр.), 274 стр.
М. Рафили. И. А. Крылов и азербайджанская литература, Баку, Азернешр, 1944, стр. 29-30.
Мирахмедов А. М. Абдулла Шаик. Баку: «Элм», 1956, стр. 6

Осел и соловей

Осел увидел Соловья

И говорит ему: «Послушай-ка, дружище!

Ты, сказывают, петь великий мастерище.

Хотел бы очень я

Сам посудить, твое услышав пенье,

Велико ль подлинно твое уменье?»

Тут Соловей являть свое искусство стал:

Защелкал, засвистал

На тысячу ладов, тянул, переливался;

То нежно он ослабевал

И томной вдалеке свирелью отдавался,

То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.

Внимало все тогда

Любимцу и певцу Авроры;

Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,

И прилегли стада

Чуть-чуть дыша, пастух им любовался

И только иногда,

Внимая Соловью, пастушке улыбался.

Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом,

«Изрядно, — говорит, — сказать неложно,

Тебя без скуки слушать можно;

А жаль, что незнаком

Ты с нашим петухом;

Еще б ты боле навострился,

Когда бы у него немножко поучился»,

Услыша суд такой, мой бедный Соловей

Вспорхнул — и полетел за тридевять полей.

Избави бог и нас от этаких судей.

«Зритель» и «Меркурий»[править | править код]

В г. Крылов написал и напечатал оду на заключение мира со Швецией, произведение слабое, но все же показывающее в авторе развитого человека и будущего художника слова. 7 декабря того же года Крылов вышел в отставку; в следующем году он стал владельцем типографии и с января г. начинает печатать в ней журнал «Зритель», с очень широкой программой, но все же с явной наклонностью к сатире, в особенности в статьях редактора. Наиболее крупные пьесы Крылова в «Зрителе» — «Каиб, восточная повесть», сказка «Ночи», «Похвальная речь в память моему дедушке», «Речь, говоренная повесою в собрании дураков», «Мысли философа по моде».

По этим статьям (в особенности по первой и третьей) видно, как расширяется миросозерцание Крылова и как зреет его художественный талант. В это время он уже составляет центр литературного кружка, который вступал в полемику с «Московским журналом» Карамзина. Главным сотрудником К. был А. И. Клушин. «Зритель» имел уже 170 подписчиков и в г. превратился в «С.-Петербургский Меркурий», издаваемый К. и Клушиным. Так как в это время «Московский журнал» Карамзина прекратил свое существование, то редакторы «Меркурия» мечтали распространить его повсеместно и придали своему изданию возможно более литературный и художественный характер. В «Меркурии» помещены всего две сатирические пьесы Крылова — «Похвальная речь науке убивать время» и «Похвальная речь Ермолафиду, говоренная в собрании молодых писателей»; последняя, осмеивая новое направление в литературе (под Ермолафидом, то есть человеком, который несет ермолафию или чепуху, подразумевается, как заметил Я. К. Грот, преимущественно Карамзин) служит выражением тогдашних литературных взглядов Крылова. Этот самородок сурово упрекает карамзинистов за недостаточную подготовку, за презрение к правилам и за стремление к простонародности (к лаптям, зипунам и шапкам с заломом): очевидно, годы его журнальной деятельности были для него учебными годами, и эта поздняя наука внесла разлад в его вкусы, послуживший, вероятно, причиной временного прекращения его литературной деятельности. Чаще всего Крылов фигурирует в «Меркурии», как лирик и подражатель более простых и игривых стихотворений Державина, причём он выказывает более ума и трезвости мысли, нежели вдохновения и чувства (особенно в этом отношении характерно «Письмо о пользе желаний», оставшееся впрочем, не напечатанным). «Меркурий» просуществовал всего один год и не имел особого успеха.

В конце 1793 г. Крылов уехал из Петербурга; чем он был занят в 1794—1796 гг., известно мало. В г. он встретился в Москве с кн. С. Ф. Голицыным и уехал к нему в деревню, в качестве учителя детей, секретаря и т. п., во всяком случае не в роли дармоеда-приживальщика. В это время Крылов обладал уже широким и разносторонним образованием (он хорошо играл на скрипке, знал по-итальянски и т. д.), и хотя по-прежнему был слаб в орфографии, но оказался способным и полезным преподавателем языка и словесности (см. «Воспоминания» Ф. Ф. Вигеля). Для домашнего спектакля в доме Голицына написал он шуто-трагедию «Трумф» или «Подщипа» (напечатанную сперва за границей, потом в «Русской Старине», 1871 г., кн. III), грубоватую, но не лишенную соли и жизненности пародию на ложноклассическую драму, и через неё навсегда покончил с собственным стремлением извлекать слезы зрителей. В 1801 г. кн. Голицын был назначен рижским генерал-губернатором, и К. определился к нему секретарём. В том же или в следующем году он написал пьесу «Пирог» (напеч. в VI т. «Сбор. Акд. Наук»; представлена в 1 раз в Петербурге в 1802 г.), легкую комедию интриги, в которой, в лице Ужимы, мимоходом задевает антипатичный ему сентиментализм. Несмотря на дружеские отношения со своим начальником, К. 26 сентября 1803 г. вновь вышел в отставку. Что делал он следующие 2 года, мы не знаем; рассказывают, что он вёл большую игру в карты, выиграл один раз очень крупную сумму, разъезжал по ярмаркам и пр.

Квартет

Проказница-Мартышка,Осёл,КозёлДа косолапый МишкаЗатеяли сыграть Квартет.Достали нот, баса, альта, две скрипкиИ сели на лужок под липки,-Пленять своим искусством свет.Ударили в смычки, дерут, а толку нет.«Стой, братцы, стой! — кричит Мартышка. —Погодите!Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.Ты с басом, Мишенька, садись против альта,Я, прима, сяду против вторы;Тогда пойдет уж музыка не та:У нас запляшут лес и горы!»Расселись, начали Квартет;Он все-таки на лад нейдет.«Постойте ж, я сыскал секрет?-Кричит Осел,- мы, верно, уж поладим,Коль рядом сядем».Послушались Осла: уселись чинно в ряд;А все-таки Квартет нейдет на лад.Вот пуще прежнего пошли у них разборыИ споры,Кому и как сидеть.Случилось Соловью на шум их прилететь.Тут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье.«Пожалуй,- говорят,- возьми на час терпенье,Чтобы Квартет в порядок наш привесть:И ноты есть у нас, и инструменты есть,Скажи лишь, как нам сесть!» —«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменьеИ уши ваших понежней,-Им отвечает Соловей,-А вы, друзья, как ни садитесь;Всё в музыканты не годитесь»._____________

«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменьеИ уши ваших понежней,-Им отвечает Соловей,-А вы, друзья, как ни садитесь;Всё в музыканты не годитесь».

читать текст басни Квартет

Переводы басен[править | править код]

Первым переводчиком Крылова на азербайджанский язык был Аббас-Кули-Ага Бакиханов. В 30-е годы XIX века, ещё при жизни самого Крылова, он перевел басню «Осел и Соловей». Уместно будет отметить, что, например, на армянский язык первый перевод был сделан в 1849 году, а на грузинский — в 1860. Свыше 60-ти басен Крылова в 80-х годах XIX века перевел Гасаналиага хан Карадагский. Как отмечал выдающийся азербайджанский литературовед Микаил Рафили, «переводы Хан Карадагского имели исключительное значение в культурной жизни Азербайджана. Благодаря его переводам учебно-воспитательная литература обогатилась новыми, социально-насыщенными произведениями и русская литература стала действительно достоянием широких масс Азербайджана. Эти переводы с любовью читались и изучались школьниками, они воспринимались как оригинальное явление в литературной жизни. Карадагский стремился дать перевод очень близкий по своему содержанию к оригиналу

Очень характерно, что переводчик не ограничивался передачей содержания, но иногда давал и свои заключения, почерпнутые из народных поговорок и выражавшие квантэссенцию произведения Крылова… Переводы басен Крылова занимали наиболее важное место во всей переводческой деятельности азербайджанских писателей конца XIX века». Интерес к творчеству Крылова был велик и не случайно, что выдающийся азербайджанский писатель Абдуррагим бек Ахвердиев начал в 1885 году свою литературную деятельность с перевода басни Крылова «Дуб и Трость»

Дальше, как говорится, больше. Рашид бек Эфендиев, Мирза Алекпер Сабир, Аббас Сиххат, Абдулла Шаиг — все они обращались к творчеству Крылова. В 1938 году была издана книга А. Шаига, включавшем переводы 97 басен Крылова. В переводах Шаига отчетливо проглядываются первые, но смелые опыты переводов Гарадагского («Интерес Шаига к поэзии, литературе появился в семилетнем возрасте, когда он стал учиться в тифлисской школе. Он запоминал стихи на азербайджанском, русском и персидском языках. Первым его учебником явился „Вэтэн дили“, в который были включены басни И. А. Крылова в переводе Гасаналиага хана Карадагского (Гарадаги)».

Слайд 4 Басня – жанр дидактической (нравоучительной) поэзии, короткое повествование с законченным сюжетом

в аллегорической форме, являющееся иллюстрацией к известному житейскому или нравственному правилу.

Обычно басня распадается на две части:
1) рассказ об известном событии, конкретном и единичном, легко поддающемся обобщительному истолкованию;
2) нравоучение, следующее за рассказом или ему предшествующее.
Часто в басне изображаются логически невозможные предметные отношения, перенесение на животных или растения форм человеческого быта. Это обусловлено простотой, однозначностью и постоянством «характеров» животных: заяц – трусливый, медведь – неуклюжий, лиса хитрая и т. д. Поэтому-то басня, стремясь к сжатости изложения, обычно и использует такие образы, которые одним своим названием достаточно определяются для слушателя.
Вопрос о родине басни до сих пор считается открытым: одни учёные считают, что у басни индийские корни, другие склонны считать, что басня как жанр зародилась в Египте, третьи утверждают, что родина басни – Греция. Но её расцвет связан с именем Эзопа, раба по происхождению, жившего в Греции в шестом – пятом веках до новой эры. «Эзоповская традиция» не прерывается и до сегодняшнего времени. Обогащаясь сюжетно, на протяжении своего существования басня изменяла и свою форму. В средневековье она служила преимущественно педагогическим или полемическим орудием, мало обращая внимания на художественную сторону повествования. В эпоху классицизма, ярким представителем которого является французский баснописец Ла Фонтен, основное значение приобретает художественное развитие басни, а «нравоучение» сводится к краткому изречению. Такая форма становится канонической для семнадцатого – восемнадцатого веков.
Русская письменность в искажённой переводом форме узнала басню лишь в начале семнадцатого века. Это был перевод басен Эзопа с греческого языка, но большой известности эти басни не получили. Подражания Эзопу появились у нас только в восемнадцатом веке у Кантемира и Тредьяковского — придворных поэтов того времени. Подражая Ла Фонтену, стали писать басни Сумароков, Хемницер, Дмитриев, Измайлов и другие, но истинно художественной сумел сделать русскую басню только Иван Андреевич Крылов. В основе Крыловских басен лежит наблюдение над окружающей жизнью и бытом, а их идейность сводится к практической мудрости.
В середине девятнадцатого века жанр басни замирает, воспринимается лишь как пародия. Примером могут служить басни Козьмы Пруткова. Возрождение этого жанра в наше время связано с именем Демьяна Бедного – пролетарского поэта начала двадцатого века, который превратил басню из нравоучительной в публицистическую, используя её как средство политической борьбы, хотя формально он продолжает традицию И.А.Крылова.

Переводы басен

Первым переводчиком Крылова на азербайджанский язык был Аббас-Кули-Ага Бакиханов. В 30-е годы XIX века, еще при жизни самого Крылова, он перевел басню «Осел и Соловей». Уместно будет отметить, что, например, на армянский язык первый перевод был сделан в 1849 году, а на грузинский — в 1860. Свыше 60-ти басен Крылова в 80-х годах XIX века перевел Гасаналиага хан Карадагский. Как отмечал выдающийся азербайджанский литературовед Микаил Рафили, «переводы Хан Карадагского имели исключительное значение в культурной жизни Азербайджана. Благодаря его переводам учебно-воспитательная литература обогатилась новыми, социально-насыщенными произведениями и русская литература стала действительно достоянием широких масс Азербайджана. Эти переводы с любовью читались и изучались школьниками, они воспринимались как оригинальное явление в литературной жизни. Карадагский стремился дать перевод очень близкий по своему содержанию к оригиналу

Осёл

0 Был у крестьянина Осёл, И так себя, казалось, смирно вёл, Что мужику нельзя им было нахвалиться; А чтобы он в лесу пропасть не мог — На шею прицепил мужик ему звонок. Надулся мой Осёл: стал важничать, гордиться (Про ордена, конечно, он слыхал), И думает, теперь большой он барин стал; Но вышел новый чин Ослу, бедняжке, соком (То может не одним Ослам служить уроком). Сказать вам должно наперёд: В Осле не много чести было; Но до звонка ему всё счастливо сходило: Зайдёт ли в рожь, в овёс иль в огород, — Наестся досыта и выйдет тихомолком. Теперь пошло иным всё толком: Куда ни сунется мой знатный господин, Без умолку звенит на шее новый чин. Глядит: хозяин, взяв дубину, Гоняет то со ржи, то с гряд мою скотину; А там сосед, в овсе услыша звук звонка, Ослу колом ворочает бока. Ну, так, что бедный наш вельможа До осени зачах, И кости у Осла остались лишь да кожа. ___________ И у людей в чинах С плутами та ж беда: пока чин мал и беден, То плут не так ещё приметен; Но важный чин на плуте, как звонок: Звук от него и громок и далёк. 1829-1830

Некоторые известные басни[править | править код]

Белка
Булат
Волк и Журавль
Волк и Ягнёнок
Волк на псарне
Ворона и Лисица
Гуси
Две бочки
Две Собаки
Демьянова уха
Дерево
Заяц на ловле
Зеркало и Обезьяна
Камень и Червяк
Квартет
Кот и Повар
Кошка и Соловей
Крестьянин и Работник
Кукушка и Петух
Мартышка и очки
Муравей
Мышь и Крыса
Ларчик
Лев и Комар
Лев на ловле
Лебедь, щука и рак
Лисица и Виноград
Лисица и Сурок
Листы и Корни
Лжец
Любопытный
Лягушка и Вол
Обоз
Орёл и Пчела
Осёл и Соловей
Петух и Жемчужное Зерно
Пустынник и Медведь
Пушки и Паруса
Рыбья пляска
Свинья под дубом
Синица
Скворец
Слон и Моська
Слон на воеводстве
Собачья дружба
Стрекоза и Муравей
Трудолюбивый Медведь
Щука и Кот

Иван Крылов: Любопытный (Басня)

«Приятель дорогой, здорово! Где ты был?» —
«В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил;
Все видел, высмотрел; от удивленья,
Поверишь ли, не станет ни уменья
Пересказать тебе, ни сил.
Уж подлинно, что там чудес палата!
Куда на выдумки природа таровата!
Каких зверей, каких там птиц я не видал!
Какие бабочки, букашки,
Козявки, мушки, таракашки!
Одни, как изумруд, другие, как коралл!
Какие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки!»
«А видел ли слона? Каков собой на взгляд!
Я чай, подумал ты, что гору встретил?» —
«Да разве там он?» — «Там».- «Ну, братец, виноват:
Слона-то я и не приметил».

«Зритель» и «Меркурий»

В 1790 г. Крылов написал и напечатал оду на заключение мира со Швецией, произведение слабое, но всё же показывающее в авторе развитого человека и будущего художника слова. 7 декабря того же года Крылов вышел в отставку; в следующем году он стал владельцем типографии и с января 1792 г. начинает печатать в ней журнал «Зритель», с очень широкой программой, но всё же с явной наклонностью к сатире, в особенности в статьях редактора. Наиболее крупные пьесы Крылова в «Зрителе» — «Каиб, восточная повесть», сказка «Ночи», сатирико-публицистические эссе и памфлеты («Похвальная речь в память моему дедушке», «Речь, говоренная повесою в собрании дураков», «Мысли философа по моде»).

По этим статьям (в особенности по первой и третьей) видно, как расширяется миросозерцание Крылова и как зреет его художественный талант. В это время он уже составляет центр литературного кружка, который вступал в полемику с «Московским журналом» Карамзина. Главным сотрудником Крылова был А. И. Клушин. «Зритель» имея уже 170 подписчиков и в 1793 г. превратился в «Санкт-Петербургский Меркурий», издаваемый Крыловым и А. И. Клушиным. Так как в это время «Московский журнал» Карамзина прекратил своё существование, редакторы «Меркурия» мечтали распространить его повсеместно и придали своему изданию возможно более литературный и художественный характер. В «Меркурии» помещены всего две сатирические пьесы Крылова — «Похвальная речь науке убивать время» и «Похвальная речь Ермолафиду, говоренная в собрании молодых писателей»; последняя, осмеивая новое направление в литературе (под Ермолафидом, то есть человеком, который несёт ермолафию или чепуху, подразумевается, как заметил Я. К. Грот, преимущественно Карамзин) служит выражением тогдашних литературных взглядов Крылова. Этот самородок сурово упрекает карамзинистов за недостаточную подготовку, за презрение к правилам и за стремление к простонародности (к лаптям, зипунам и шапкам с заломом): очевидно, годы его журнальной деятельности были для него учебными годами, и эта поздняя наука внесла разлад в его вкусы, послуживший, вероятно, причиной временного прекращения его литературной деятельности. Чаще всего Крылов фигурирует в «Меркурии», как лирик и подражатель более простых и игривых стихотворений Державина, причём он выказывает более ума и трезвости мысли, нежели вдохновения и чувства (особенно в этом отношении характерно «Письмо о пользе желаний», оставшееся впрочем, не напечатанным). «Меркурий» просуществовал всего один год и не имел особого успеха.

В конце 1793 г. Крылов уехал из Петербурга; чем он был занят в 1794—1796 гг., известно мало. В 1797 году он встретился в Москве с князем С. Ф. Голицыным и уехал к нему в имение Зубриловка, в качестве учителя детей, секретаря и т. п., во всяком случае не в роли дармоеда-приживальщика. В это время Крылов обладал уже широким и разносторонним образованием (он хорошо играл на скрипке, знал по-итальянски и т. д.), и хотя по-прежнему был слаб в орфографии, но оказался способным и полезным преподавателем языка и словесности (см. «Воспоминания» Ф. Ф. Вигеля). Для домашнего спектакля в доме Голицына написал он шуто-трагедию «Трумф» или «Подщипа» (напечатанную сперва за границей, потом в «Русской старине», 1871 г., кн. III), грубоватую, но не лишённую соли и жизненности пародию на классицистическую драму, и через неё навсегда покончил с собственным стремлением извлекать слёзы зрителей. Меланхолия от сельской жизни была такой, что однажды приезжие дамы его застали у пруда совершенно голым, заросшим бородой и с нестриженными ногтями.

В 1801 году князь Голицын был назначен рижским генерал-губернатором, и Крылов определился к нему секретарём. В том же или в следующем году он написал пьесу «Пирог» (напеч. в VI т. «Сбор. Акд. Наук»; представлена в 1 раз в Петербурге в 1802 г.), лёгкую комедию интриги, в которой, в лице Ужимы, мимоходом задевает антипатичный ему сентиментализм. Несмотря на дружеские отношения со своим начальником, Крылов 26 сентября 1803 г. вновь вышел в отставку. Что делал он следующие 2 года, мы не знаем; рассказывают, что он вёл большую игру в карты, выиграл один раз очень крупную сумму, разъезжал по ярмаркам и пр. За игру в карты ему одно время было запрещено появляться в обеих столицах.

Крылатые выражения и пословицы из басен Крылова. Читать

1. А Васька слушает да ест. /«Кот и повар»/ 2. А вы, друзья, как ни садитесь, Все в музыканты не годитесь. /«Квартет»/ 3. А где пастух дурак, там и собаки дуры. /«Волк и Волчонок»/ 4. А дуги гнут с терпеньем и не вдруг. /«Трудолюбивый медведь»/ 5. А жаль, что незнаком Ты с нашим петухом. /«Осёл и Соловей»/ 6. А ларчик просто открывался. /«Ларчик»/ 7. А он – дивит Свой только муравейник. /«Муравей»/ 8. А он украдкою кивает на Петра. /«Зеркало и Обезьяна»/ 9. Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, А сапоги тачать пирожник. /«Щука и Кот»/ 10. Берись за то, к чему ты сроден Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец. /«Скворец»/ 11. Ведь я не здешнего прихода. /«Прихожанин»/ 12. Великий зверь на малые дела. /«Воспитание Льва»/ 13. Ворона каркнула во всё воронье горло. /«Ворона и Лисица»/ 14. Вперёд чужой беде не смейся, Голубок! /«Чиж и Голубь»/ 15. Да только воз и ныне там. /«Лебедь, Щука и Рак»/ 16. Если голова пуста, То голове ума не придадут места. /«Парнас»/ 17. Запели молодые: кто в лес, кто по дрова. /«Музыканты»/ 18. За что же, не боясь греха, Кукушка хвалит Петуха? За то, что хвалит он Кукушку. /«Кукушка и Петух»/ 19. Избави Бог и нас от этих судей! /«Осёл и Соловей»/ 20. И из гостей домой Пришла свинья – свиньёй. /«Свинья»/ 21. И сделалась моя Матрёна Ни пава, ни ворона. /«Ворона»/ 22. И Щуку бросили — в реку! /«Щука»/ 23. Как белка в колесе. /«Белка»/ 24. Как под каждым ей листком Был готов и стол, и дом. /«Стрекоза и Муравей»/ 25. Как счастье многие находят Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят. /«Две собаки»/ 26. Когда в товарищах согласья нет, На лад их дело не пойдёт. /«Лебедь, Щука и Рак»/ 27. Кого нам хвалит враг, в том, верно, проку нет. /«Лев и Барс»/ 28. Полают да отстанут. /«Прохожие и собаки»/ 29. Попался, как ворона в суп! /«Ворона и Курица»/ 30. Попрыгунья Стрекоза Лето красное пропела./ «Стрекоза и муравей»/ 31. Прощай, хозяйские горшки! /«Обоз»/ 32. Рыльце у тебя в пуху. /«Лисица и Сурок»/ 33. С разбором выбирай друзей. /«Роща и Огонь»/ 34. Сильнее кошки зверя нет! /«Мышь и Крыса»/ 35. Слона – то я и не приметил. /«Любопытный»/ 36. Скупой теряет всё, желая всё достать. /«Скупой и Курица»/ 37. Спой, светик, не стыдись! /«Ворона и Лисица»/ 38. Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать. /«Волк и Ягнёнок»/ 39. Ты всё пела? Это дело: Так поди же, попляши! /«Стрекоза и Муравей»/ 40. Ты сер, а я, приятель, сед. /«Волк на псарне»/ 41. Коль выгонят в окно, так я влечу в другое. /«Муха и Пчела»/ 42. Крестьянин ахнуть не успел, Как на него медведь насел. /«Крестьянин и Работник»/ 43. Кто посмирней, так тот и виноват. /«Мор зверей»/ 44. Кто про свои дела кричит всем без умолку, В том, верно, мало толку. /«Две бочки»/ 45. Лебедь рвётся в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду. /«Лебедь, Щука и Рак»/ 46. Мартышка к старости слаба глазами стала. /«Мартышка и очки»/ 47. Молчи! Всё знаю я сама; Да эта крыса мне кума. /«Совет мышей»/ 48. Мы, верно, уж поладим, Коль рядом сядем. /«Квартет»/ 49. Навозну кучу разрывая, Петух нашёл жемчужное зерно. /«Петух и Жемчужное зерно»/ 50. Наделала Синица славы, А моря не зажгла. /«Синица»/ 51. Не презирай совета ничьего, Но прежде рассмотри его. /«Орёл и Крот»/ 52. Не плюй в колодец – пригодится Воды напиться. /«Лев и Мышь»/ 53. Но умысел другой тут был. /«Музыканты»/ 54. Однажды Лебедь, Рак да Щука Везти с поклажей воз взялись. /«Лебедь, Щука и Рак»/ 55. Одни поддельные цветы Дождя боятся. /«Цветы»/ 56. Они немножечко дерут: Зато уж в рот хмельного не берут. /«Музыканты»/ 57. Он порча, он чума, он язва здешних мест! /«Кот и Повар»/ 58. Орлам случается и ниже кур спускаться; Но курам никогда до облак не подняться! /«Орёл и Куры»/ 59. Осёл мой глупостью в пословицу вошёл, И на Осле уж возят воду. /«Осёл»/ 60. Отколе, умная, бредёшь ты, голова? /«Лисица и Осёл»/ 61. От радости в зобу дыханье спёрло. /«Ворона и Лисица»/ 62. Охотно мы дарим, Что нам не надобно самим. /«Волк и Лисица»/ 63. По мне уж лучше пей, Да дело разумей. /«Музыканты»/ 64. У сильного всегда бессильный виноват. /«Волк и Ягнёнок»/ 65. Услужливый дурак опаснее врага. /«Пустынник и Медведь»/ 66. Хоть видит око, да зуб неймёт. /«Лисица и Виноград»/ 67. Хоть ты и в новой коже, Да сердце у тебя всё то же. /«Крестьянин и Змея»/ 68. Худые песни Соловью В гостях у Кошки. /«Кошка и Соловей»/ 69. Чем кумушек считать трудиться, Не лучше ль на себя, кума, оборотиться? /«Зеркало и обезьяна»/ 70. Чтоб там речей не тратить по-пустому, Где нужно власть употребить. /«Кот и Повар»/ 71. Что от ворон она отстала, А к павам не пристала. /«Ворона»/ 72. Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют. /«Воронёнок»/ 73. Я, совсем без драки, Могу попасть в большие забияки. /«Слон и Моська»/ Читать все басни Крылова. Список произведений

Слон и Моська

По улицам Слона водили,Как видно напоказ —Известно, что Слоны в диковинку у нас —Так за Слоном толпы зевак ходили.Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.Увидевши Слона, ну на него метаться,И лаять, и визжать, и рваться,Ну, так и лезет в драку с ним.«Соседка, перестань срамиться,-Ей шавка говорит,- тебе ль с Слоном возиться?Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идетВпередИ лаю твоего совсем не примечает».-«Эх, эх! — ей Моська отвечает,-Вот то-то мне и духу придает,Что я, совсем без драки,Могу попасть в большие забияки.Пускай же говорят собаки:«Ай, Моська! знать она сильна,Что лает на Слона!»

короткая басня для детей

Басни И.А.Крылова об Отечественной войне 1812 года

Басня – краткий рассказ, чаще всего в стихах, главным образом сатирического характера. Басня – жанр иносказательный, поэтому за рассказом о вымышленных персонажах (чаще всего о зверях) скрываются нравственные и общественные проблемы.
Басни И.А.Крылова (1769–1844) напоминают драматические сценки, герои их – живые образы, говорят, думают, ведут себя в соответствии с характерами.

События Отечественной войны 1812 года нашли отражение во многих художественных произведениях, среди них и басни Ивана Андреевича Крылова.

В августе 1812 года были опубликованы две басни И.А.Крылова: «Кот и Повар» и «Раздел». Так начался цикл басен об Отечественной войне 1812 года.
Осенью 1812 года в журнале «Сын отечества» печатаются басни И.А.Крылова «Ворона и курица», «Волк на псарне», «Обоз», «Щука и Кот», которые известны как тетралогия басен, посвященных М.И.Кутузову. Они связаны непосредственно с военными событиями, в них Крылов проявил себя как «политический писатель», поддерживающий и оправдывающий тактику М.И.Кутузова. Басни не только показывают историческую роль Кутузова, но и полемически заострены против его противников, среди которых был и император Александр I.
В басне «Ворона и курица» отразилась сложная нравственная ситуация, сложившаяся в русском обществе к 1812 году. Часть высшего дворянства обожествляла Наполеона, наиболее романтично настроенные ее представители ожидали, что император освободит «рабскую» Россию от невежества, снимет ярмо крепостного права, а некоторые «по-смердяковски» надеялись, что под французами жить будет уж точно не хуже, лукаво предполагали договориться с врагом. Эти настроения до поры до времени не совпадали с отношением основной части дворянства и простого народа к общенациональному делу – отечественной войне против жестокого и безнравственного врага. Обо всем этом «беседуют» две московские жительницы, ворона и курица:
Ворона с кровли тут на всю эту тревогу
Спокойно, чистя нос, глядит…
Басня «Волк на псарне», была написана в первых числах октября в связи с получением в Петербурге известий о попытке Наполеона вступить в мирные переговоры через Лористона, имевшего 23 сентября 1812 года свидание с Кутузовым. Лористон передал Кутузову мирные предложения Наполеона, приведенные в донесении Кутузова Александру I. В них указывалось, что Наполеон «желает положить предел несогласиям между двумя великими народами и положить его навсегда». Кутузов решительно отклонил предложения Наполеона и 6 октября нанес поражение французским войскам при Тарутине. По свидетельству современника «Крылов, собственною рукою переписав басню, отдал ее жене Кутузова, которая отправила ее в своем письме. Кутузов прочитал басню после сраженья под Красным собравшимся вокруг него офицерам и при словах: «а я, приятель сед», снял свою белую фуражку и потряс наклоненною головою». Об успехе, который имели патриотические басни Крылова в армии, свидетельствует письмо К. Батюшкова Н. Гнедичу от 30 октября 1813 г .: «Скажи Крылову, – писал Батюшков, – что… в армии его басни все читают наизусть. Я часто слышал их на биваках с новым удовольствием».
В басне «Обоз», напечатанной в ноябре 1812 года, Крылов пытается защитить полководца от нападок молодых военных и императора Александра I, упрекавших Кутузова в непродуманности и нерешительности действий, приведших к сдаче Москвы. Задиристый и наглый молодой конь подсмеивается над опытным и неторопливым старым:
«Ай, конь хваленый, то-то диво!
Смотрите: лепится, как рак;
Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!..
Старый добрый конь, молчаливо уступающий ношу – Кутузов, а «напроказивший» самоуверенный молодой – Александр, по вине которого было проиграно Аустерлицкое сражение.
Следует отметить, что до XVIII века в России не было деления на историю, публицистику и литературу. И.А.Крылов, продолжая традиции XVIII века, был писателем, в баснях которого отразилась не только война 1812 года, но и вся эпоха наполеоновских войн. Басни Крылова 1805-1807-1812 гг. «превращались в живую историю», объясняя современникам происходящее в доступной форме.

*Кутузов Михаил Илларионович (1745–1913) – русский генерал-фельдмаршал, главнокомандующий во время Отечественной войны 1812 года. Первый полный кавалер ордена Святого Георгия.