Государственная служба
Иван Дмитриев продолжает служить своему Отечеству все годы царствования Екатерины Великой. Даже увлечение литературной деятельностью не заставило его подать в отставку. В 1796 году с ним происходит достаточно неприятный случай: по ложному доносу его арестовывают (власти предполагали, что Дмитриев готовил покушение на нового императора Павла Петровича). Однако ложь доносчика была изобличена, и император Павел осыпал Дмитриева своими милостями.
Назначенный на высокий государственный пост, Дмитриев пытается действительно служить не за большое жалование, а на совесть. Однако ему это не удается, и он в 1799 году подает в отставку.
Новый император Александр Павлович призывает уже немолодого Дмитриева вернуться к службе. На что тот отвечает своим согласием.
Иван Дмитриев становится сенатором, а затем членом Государственного совета. Служит он исправно, пытаясь действительно приложить все усилия. Однако интриги и козни недоброжелателей замучили Дмитриева. Устав от них, Иван Иванович подал в отставку. Император на прощание сказал поэту, что надеется на его возвращение на государственную службу, однако этого так и не случилось.
Мораль басни Два Голубя:
Мораль басни – если дома хорошо, нечего искать лучших мест. Любознательный голубь захотел увидеть мир, удовлетворить любопытство. Друг его предупреждал: хорошим странствия не закончатся. Так и произошло. Незадачливому путешественнику повезло, что дома его ожидал верный друг. В реальной жизни тоже случается так, что человек покидает близких людей или друзей ради неизведанных горизонтов. Но за это приходится дорого платить. Баснописец предостерегает рвущихся оставить «насиженное гнездышко» ради новых впечатлений: враждебный мир полон опасностей, а лучше родных мест вряд ли можно сыскать.
Иван Дмитриев: басни и другие сочинения
В историю русской литературы Иван Иванович вошел как собиратель русского фольклора, переводчик и баснописец. Славу ему принесли такие стихотворения, как «Ермак», «К Волге», «Чужой толк» и другие.
В своих произведениях он сумел воплотить и тихий лиризм поэзии Карамзина, и торжественность Державина, и сатиричность Новикова.
Помимо собственных литературных работ, Иван Иванович поучаствовал в судьбе своего тезки — знаменитого баснописца Крылова, помог ему утвердиться в том, что басни – это его настоящее призвание, а также способствовал определению совсем юного А. С. Пушкина в Царскосельский лицей, чем во многом помог развитию дарования великого русского поэта.
Скончался Иван Иванович на 77 году жизни в Москве, в октябре 1837 года. Был похоронен на Донском кладбище. Могила его сохранилась до сегодняшнего дня.
Биография Ивана Дмитриева — это образец жизни русского дворянина и литератора. Человека честного и справедливого, который смог создать хорошие литературные произведения, был учеником знаменитых русских поэтов, сам смог помочь начинающим сочинителям войти в богатый и многогранный мир под названием «русская литература». Поэтому пример жизни данного человека весьма поучителен.
Карьера
Его ранняя карьера полностью связана со службой в армии. Хотя, по его личному признанию – ему это никогда не нравилось. Он часто брал отпуска и уезжал к себе на родину, чтобы заниматься творчеством. Несмотря на то, что служил он достаточно долго, он никогда не участвовал в боевых действиях.
Лишь раз он был участником войны – Русско-шведской, однако быстро вернулся. В итоге, в отставку он ушел уже будучи полковником. Однако, с ним приключилась неприятная ситуация. Его ошибочно обвинили в покушении на Павла I. Когда все обстоятельства разъяснились, перед ним принесли извинения, а император повысил его в длолжности. Тогда он получил должность министра.
Основной его инициативой в государственной деятельность была идея о том, чтобы пересмотреть переводы некоторых уложений и законов тех земель и краев, что использовались в деятельности 3-го Департамента Сената. Однако, его инициатива не была исполнена. И тогда он решил бросить государственную службу и посвятить себя творчеству. Этим он и занимался, пока Александр I не пригласил его вновь заступить работать в государственные чины. И через несколько лет ему поручают должность члена Государственного совета.
Его деятельность окутала довольно широкие сферы. Так, он занялся чисткой судебных чинов, чтобы улучшить их состав. Искоренил некоторые грубые нарушения в гражданском и уголовном судопроизводстве. Совместная деятельность с министром финансов привела к тому, что у него получилось увеличить поступления в государственную казну на несколько миллионов. И, конечно, он все же провел деятельность по переводу и пересмотру переводов некоторых нормативно-правовых актов, как и планировал.
Иван Дмитриев избегал различных козней и интриг в коллективе, а его основным принципом было – делать все строго и по закону. В связи с этим он не ужился на посту и подал в отставку.
После отставки он работал в составе комиссии, которая помогала жителям Москвы, пострадавшим от пожара и набега врага. В общей сложности при нем было удовлетворено около 15 тысяч прошений, которые в общей сумме вышли в 1,4 миллион рублей. После этой деятельности он уже окончательно оставил службу.
По окончании карьеры, Дмитриев активно занимался строительством дома по проекту архитектора А.Л. Витберга, который был создателем первоначального проекта Храма Христа Спасителя.
Два голубя
Два Голубя друзьями были,
Издавна вместе жили,
И кушали, и пили.
Соскучился один все видеть то ж да то
ж;
Задумал погулять и другу в том
открылся.
Тому весть эта острый нож;
Он вздрогнул, прослезился
И к другу возопил:
«Помилуй, братец, чем меня ты поразил?
Легко ль в разлуке быть?.. Тебе легко,
жестокой!
Я знаю: ах! а мне... я, с горести
глубокой,
И дня не проживу... к тому же рассуди,
Такая ли пора, чтоб в странствие
пускаться?
Хоть до зефиров ты, голубчик, погоди!
К чему спешить? Еще успеем мы
расстаться!
Теперь лишь Ворон прокричал,
И без сомнения - страшуся я безмерно! -
Какой-нибудь из птиц напасть он
предвещал,
А сердце в горести и пуще имоверно!
Когда расстанусь я с тобой,
То будет каждый день мне угрожать
бедой:
То ястребом лихим, то лютыми стрелками,
То коршунами, то силками -
Все злое сердце мне на память приведет.
Ахти мне! - я скажу, вздохнувши, -
дождь идет!
Здоров ли то мой друг? не терпит ли он
холод?
Не чувствует ли голод?
И мало ли чего не вздумаю тогда!»
Безумцам умна речь - как в ручейке
вода:
Журчит и мимо протекает,
Затейник слушает, вздыхает,
А все-таки лететь желает.
«Нет, братец, так и быть! - сказал он.
- Полечу!
Но верь, что я тебя крушить не захочу;
Не плачь; пройдет дни три, и буду я с
тобою
Клевать
И ворковать
Опять под кровлею одною;
Начну рассказывать тебе по вечерам -
Ведь все одно да то ж приговорится нам,
-
Что видел я, где был, где хорошо, где
худо;
Скажу: я там-то был, такое видел чудо,
А там случилось то со мной,
И ты, дружочек мой,
Наслушаясь меня, так сведущ будешь к
лету,
Как будто бы и сам гулял по белу свету.
Прости ж!» - При сих словах
Наместо всех увы! и ах!
Друзья взглянулись, поклевались,
Вздохнули и расстались.
Один, носок повеся, сел;
Другой вспорхнул, взвился, летит, летит
стрелою,
И, верно б, сгоряча в край света
залетел;
Но вдруг покрылось небо мглою,
И прямо страннику в глаза
Из тучи ливный дождь, град, вихрь,
сказать вам словом
Со всею свитою, как водится, гроза!
При случае таком, опасном, хоть не
новом,
Голубчик поскорей садится на сучок
И рад еще тому, что только лишь измок.
Гроза утихнула, Голубчик обсушился
И в путь опять пустился.
Летит и видит с высока
Рассыпано пшено, а возле - Голубка;
Садится, и в минуту
Запутался в сети; но сеть была худа,
Так он против нее носком вооружился;
То им, то ножкою тянув, тянув, пробился
Из сети без вреда,
С утратой перьев лишь. Но это ли беда?
К усугубленью страха
Явился вдруг Сокол и, со всего размаха,
Напал на бедняка,
Который, как злодей, опутан кандалами,
Тащил с собой снурок с обрывками силка.
Но, к счастью, тут Орел с широкими
крылами
Для встречи Сокола спустился с облаков;
И так, благодаря стечению воров,
Наш путник Соколу в добычу не достался,
Однако все еще с бедой не развязался:
В испуге потеряв и ум и зоркость глаз,
Задел за кровлю он как раз
И вывихнул крыло; потом в него
мальчишка -
Знать, голубиный был и в том еще умишка
-
Для шутки камешек лукнул
И так его зашиб, что чуть он отдохнул;
Потом... потом, прокляв себя, судьбу,
дорогу,
Решился бресть назад, полмертвый,
полхромой;
И прибыл наконец калекою домой,
Таща свое крыло и волочивши ногу.
О вы, которых бог любви соединил!
Хотите ль странствовать? Забудьте
гордый Нил
И дале ближнего ручья не разлучайтесь.
Чем любоваться вам? Друг другом
восхищайтесь!
Пускай один в другом находит каждый час
Прекрасный, новый мир, всегда
разнообразный!
Бывает ли в любви хоть миг для сердца
праздный?
Любовь, поверьте мне, все заменит для
вас.
Я сам любил: тогда за луг уединенный,
Присутствием моей подруги озаренный,
Я не хотел бы взять ни мраморных палат,
Ни царства в небесах!.. Придете ль вы
назад,
Минуты радостей, минуты восхищений?
Иль буду я одним воспоминаньем жить?
Ужель прошла пора столь милых
обольщений
И полно мне любить?
1795
Развитие в литературных кругах
После возвращения Карамзина в Санкт-Петербург Иван Иванович познакомился с уже известным литератором. Как гласит краткая биография Ивана Ивановича Дмитриева для детей, юный поэт восхищался творчеством Карамзина, считая его самым талантливым из всех литераторов того времени.
Дмитриев часто встречался с Карамзиным, которого считал своим учителем в литературной деятельности. Вместе литераторы обдумывали создание общего журнала, где они бы публиковали самых талантливых, пусть и не очень известных поэтов и писателей.
Спустя некоторое время Карамзин все-таки занялся созданием своего журнала, который выходил под названием «Московский журнал». Именно с этого издания и началась публикация стихотворений Ивана Дмитриева для широкого круга читателей.
Басня Крылова
Два Голубя как два родные брата жили,
Друг без друга они не ели и не пили;
Где видишь одного, другой уж, верно, там;
И радость и печаль, все было пополам.
Не видели они, как время пролетало;
Бывало грустно им, а скучно не бывало.
Ну, кажется, куда б хотеть
Или от милой, иль от друга?
Нет, вздумал странствовать один из их — лететь
Увидеть, осмотреть
Диковинки земного круга,
Ложь с истиной сличить, поверить быль с молвой,
«Куда ты? — говорит сквозь слез ему другой; —
Что пользы по свету таскаться?
Иль с другом хочешь ты расстаться?
Бессовестный! когда меня тебе не жаль,
Так вспомни хищных птиц, силки, грозы ужасны,
И все, чем странствия опасны!
Хоть подожди весны лететь в такую даль:
Уж я тебя тогда удерживать не буду.
Теперь еще и корм и скуден так, и мал;
Да, чу! и ворон прокричал:
Ведь это, верно, к худу.
Останься дома, милый мой,
Ну, нам ведь весело с тобой!
Куда ж еще тебе лететь, не разумею;
А я так без тебя совсем осиротею.
Силки, да коршуны, да громы только мне
Казаться будут и во сне;
Все стану над тобой бояться я несчастья:
Чуть тучка лишь над головой,
Я буду говорить: ах! где-то братец мой?
Здоров ли, сыт ли он, укрыт ли от ненастья!»
Растрогала речь эта Голубка;
Жаль братца, да лететь охота велика:
Она и рассуждать и чувствовать мешает.
«Не плачь, мой милый, — так он друга утешает, —
Я на три дня с тобой, не больше, разлучусь.
Все наскоро в пути замечу на полете,
И, осмотрев, что есть диковинней на свете,
Под крылышко к дружку назад я ворочусь.
Тогда-то будет нам о чем повесть словечко!
Я вспомню каждый час и каждое местечко;
Все расскажу: дела ль, обычай ли какой,
Иль где какое видел диво.
Ты, слушая меня, представишь все так живо,
Как будто б сам летал ты по свету со мной».
Тут — делать нечего — друзья поцеловались,
Простились и расстались.
Вот странник наш летит; вдруг встречу дождь и гром;
Под ним, как океан, синеет степь кругом.
Где деться? К счастью, дуб сухой в глаза попался;
Кой-как угнездился, прижался
К нему наш Голубок;
Но ни от ветру он укрыться тут не мог,
Ни от дождя спастись: весь вымок и продрог.
Утих помалу гром. Чуть солнце просияло,
Желанье позывать бедняжку дале стало.
Встряхнулся и летит, — летит и видит он:
В заглушьи под леском рассыпана пшеничка.
Спустился — в сети тут попалась наша птичка!
Беды со всех сторон!
Трепещется он, рвется, бьется;
По счастью, сеть стара: кой-как ее прорвал,
Лишь ножку вывихнул да крылышко помял!
Но не до них: он прочь без памяти несется.
Вот пуще той беды беда над головой!
Отколь ни взялся ястреб злой;
Невзвидел света Голубь мой!
От ястреба из сил последних машет.
Ах, силы вкоротке! совсем истощены!
Уж когти хищные над ним распущены;
Уж холодом в него с широких крыльев пашет.
Тогда орел, с небес направя свой полет,
Ударил в ястреба всей силой —
И хищник хищнику достался на обед.
Меж тем наш Голубь милой,
Вниз камнем ринувшись, прижался под плетнем.
Но тем еще не кончилось на нем:
Одна беда всегда другую накликает.
Ребенок, черепком наметя в Голубка, —
Сей возраст жалости не знает, —
Швырнул и раскроил висок у бедняка.
Тогда-то странник наш, с разбитой головою,
С попорченным крылом, с повихнутой ногою,
Кляня охоту видеть свет,
Поплелся кое-как домой без новых бед.
Счастлив еще: его там дружба ожидает!
К отраде он своей,
Услуги, лекаря и помощь видит в ней;
С ней скоро все беды и горе забывает.
О вы, которые объехать свет вокруг
Желанием горите!
Вы эту басенку прочтите,
И в дальний путь такой пускайтеся не вдруг.
Что б ни сулило вам воображенье ваше;
Но, верьте, той земли не сыщете вы краше,
Где ваша милая, иль где живет ваш друг.
Творчество
Свои первые стихи, имеющие больше юмористический, сатирический характер, Иван начал писать, когда ему было около 17 лет. Однако, позже он решает их уничтожить. Впервые его стих был опубликован анонимно в журнале «Санкт-Петербургские ученые ведомости». Он восторгался творчеством Ломоносова (того самого ученого), который также был поэтом, а также творчеством французского писателя Лафонтена.
В своем развитии Дмитриев не останавливался, и активно изучал французскую литературу. Благодаря этому, поэт умел безупречно говорить на французском языке, а также делал переводы с французского языка, преобразовывая прозу в поэзию. Римских и греческих классиков он также читал на французском языке.
Основополагающей для творчества в его жизни стала встреча и знакомство с Карамзиным. Как позже выяснилось, они были дальними родственниками. Благодаря Карамзину Дмитриев начинает постигать литературу французского просвещения. Карамзин стал ему как будто духовным наставником в сфере литературы и творчества. Постепенно, Дмитриев начинает выпускать свои произведения в журнале, который в те времена издавал Карамзин и постепенно автор обретает популярность. А, когда поэту было 35 лет, выходит первый его сборник стихов – «И мои безделки». По мнению некоторых исследователей, данный сборник является первым напечатанным трудом, в котором используется буква «ё».
Спустя год выходит еще один его сборник, но уже песен. Отличительной чертой его творчества является простой, легкий язык, сатира и плавная поэзия. Если говорить о Дмитриеве, как о баснописце, то интересным фактом является то, что в основном все его басни и сказки – это произведения, переведенные с французского языка. Однако они также полюбились широкой публике. Вот лишь некоторые произведения Дмитриева: «Басни и Апологи», «Взгляд на мою жизнь» и прочие.
Вклад в литературу
Дмитриев повлиял на творчество такого известного баснописца, как Крылов. Поэт подтолкнул его к написанию басен, так как убедил его в том, что это именно то, чем он должен заниматься.
Также, в его жизни произошла еще одна встреча с известным литературным деятелем России. А именно, с А. С. Пушкиным. Дмитриев называл маленького еще тогда Пушкина «настоящим арапчиком». Позже Иван Иванович способствовал его устройству в Царскосельский лицей. Впоследствии в произведении А. С. Пушкина «Капитанская дочка» сцена описания казни Емельяна Пугачева будет расписана со слов Дмитриева, так как он был непосредственным свидетелем этой казни. Дмитриева считают одним из тех, кто смог видоизменить русский стихотворный язык.
Виссарион Белинский – известный критик, высоко оценивал творчество Дмитриева благодаря его простоте и реалистичном описании событий.
